Кинофантастика или скрытая угроза?

Автор: Nexu. Дата публикации: 22 декабря 2005. Категория: Пресса.

“В «Звездных войнах» я сознательно намеревался подвергнуть переосмыслению мифологию и классические мифологические лейтмотивы. Я хотел использовать эти мотивы в контексте проблем дня сегодняшнего. И, чем больше я занимался этим вопросом, тем отчетливее осознавал, что наши проблемы остаются теми же самыми, что и 3000 лет назад".[1]

Именно так объясняет Джордж Лукас невероятный успех своих «Звездных войн».

«Это всего лишь кино»

Лукас избрал удобную тактику для собственной оценки «Звездных войн». С одной стороны, он настаивает на том, что в фильмы несут в себе определенную идею, и ужасно расстраивается, когда критики называют «Звездные войны» легкомысленным зрелищем. “Раз на экране не появляется слово «ИДЕЯ», написанное большими красными буквами, они считают, что таковой в моем фильме нет",— сокрушается он. С другой стороны, Лукас также озабочен тем фактом, что некоторые из поклонников относятся к фильму слишком серьезно. Тем, для кого «Звездные войны» стали единственным смыслом жизни, тем, кто готов сделать их своей собственной религией, Лукас говорит: «Послушайте, это всего лишь кино». [2] Лукас настаивает на том, что, хотя в «Звездных войнах» и уделяется внимание серьезным религиозным и этическим проблемам, само кино не должно рассматриваться в теософском аспекте. “Я не хотел бы оказаться в абсолютно светском мире, где зрелище готовы воспринимать в качестве своего рода религиозного культа". [3]

Если быть справедливыми к Лукасу, то следует заметить, что обе стороны авторского видения имеют право на существование. "Звездные Войны « действительно несут определенную идею, и эта идея, действительно, имеет некоторое отношение к религии; но сам фильм не навязывает нам никакой конкретной религиозной доктрины. С другой стороны, и сам Лукас имеет собственные религиозные убеждения,— какими бы они не были,— и эти убеждения, вне всякого сомнения, нашли свое отражение в „Звездных войнах“ (как и в других его фильмах). Но нам следует быть осторожными в попытках провести параллели между личными убеждениями Лукаса и убеждениями, которыми наделены вымышленные персонажи его фильмов.

„Звездные Войны“ как научная фантастика

Ключом к пониманию любого произведения — будь то книга, песня, телевизионная программа или фильм — является определение его жанра, то есть, типа художественного произведения в единстве специфических свойств его формы и содержания. Было бы ошибкой относиться к романтической песне так, словно это серьезная научная лекция, или, созерцая телевизионный ситком, полагать, что в нем изображается типичный день из жизни среднего американского семейства. Различные жанры функционируют в соответствии с узнаваемыми стереотипами и условиями, или “правилами игры», благодаря которым становятся понятными отдельные детали всей картины. [4]

Жанры — это следует подчекнуть — могут быть объединены в каком-то отдельном произведении, которое в результате этого приобретает более сложное устройство. Именно это происходит со «Звездными Войнами». Жанр, который представлен в этом кино наиболее явным образом — это научная фантастика. Вымышленные события «Звездных Войн» происходят на нескольких планетах, рассеяных в космосе. Персонажи — как люди, так и негуманоиды — совершают путешествия от планеты к планете в космических кораблях, способных преодолевать скорость света. Общий технологический уровень общества в этой галактике значительно превосходит наш собственный. Эти особенности отчетливо указывают на принадлежность фильма к жанру научной фантастики. Сам Лукас также признавал, что его фильмы базируются именно на этом жанре. Во время подготовки к созданию первого фильма «Звездных войн» Лукас проводил много времени за чтением научно-фантастической литературы; еще когда он был ребенком, его воображение захватывали приключения таких научно-фантастических персонажей, как Бак Роджерс и Флэш Гордон. [5]

Кроме того, различные сюжетные элементы «Звездных Войн» были заимствованы им (и адаптированы) из вышедших ранее научно-фантастических произведений. Например, в романе Фрэнка Херберта «Дюна» сюжет сосредоточен вокруг главного героя, выходца с планеты пустынь; по аналогии, в «Звездных войнах» и Анакин, и Люк Скайуокеры оба происходят с планеты пустынь — Татуина. В «Дюне» также описывается религиозное движение, распространившееся по всей галактике; кроме этого, там можно отыскать и другие элементы очевидного влияния этого произведения на историю «Звездных Войн». В романах Айзека Азимова из серии «Foundation» («Основатели») описывается история галактической Империи, населенной людьми и роботами — как и в «Звездных Войнах». Трантор, столица Империи в романах Азимова, представляет из себя мегаполис, заполнивший собою всю планету — как и Корускант в «Скрытой угрозе».

Если есть в научной фантастике какая-то тема, превалирующая над другими темами, так это проблема взаимоотношений человека и машины. Быстрое увеличение числа машин и механизмов, их все возрастающее влияние на нашу жизнь волнует многих людей — они чувствуют, что тотальная механизация и автоматизация нарушают связь человека с природой, с другими людьми, лишают его духовности. Эта тема прослеживается у Лукаса во всех фильмах «Звездных войн»: утопичные образы техногенного будущего несут в себе предостерегающие сообщения. То, что зведолетами и высокотехнологичными вооружениями в фильмах пользуются и жестокая Империя, и повстанческий Альянс, предполагает, что технологии могут быть использованы как во благо, так и во зло. Люди, обзаводясь все новыми и новыми механическими приспособлениями, могут постепенно утратить свою человеческую сущность (как говорил Оби-Ван Кеноби в «Возвращении джедая», «Дарт Вейдер — больше машина, чем человек»). В то же время, машины могут приобретать присущие людям свойства (как дроиды C3PO и R2D2).

Звезда Смерти в «Новой Надежде» (далее просто «Надежда») и «Возвращении Джедая» (далее просто «Джедай») наглядно демонстрирует, какую опасность таит в себе предоставление машинам чересчур большой власти. В то же самое время, оба фильма демонстрируют уверенность в том, что человек, с его нравственным и духовным потенциалом, способен превзойти любую машину. Даже безжалостный Дарт Вейдер, кажется, разделяет эту точку зрения, когда говорит одному из имперских офицеров: "Не слишком гордитесь этим технологическим ужасом, порожденным вами, Таркин. Способность уничтожить город, мир, целую систему еще недостаточна, если противопоставить ей Cилу.” («Надежда»). Человек может использовать машины, но не должен слепо доверять им: именно так в кульминационном моменте «Надежды» Люк отключает свой навигационный компьютер и отправляет ракету в нутро Звезды Смерти, положившись на свое инстинктивное восприятие Силы. в Смертельную Звезду, полагающуюся на его инстинктивный смысл{чувство} Силы. Мысль ясна: машины приносят пользу, но они не могут соперничать с человеческой душой, как не могут и подменить ее. Атрибуты этой истории могут вызывать разногласия, но сама идея превосходна и выражена абсолютно точно.

Одним из главный условий научной фантастики явялется ее акцент на правдоподобии — каждый из элементов истории должен быть объясним — насколько это возможно — с научной точки зрения. Начиная с Жюля Верна и его романа «С Земли на Луну» (1866) до Джина Родденберри, создателя телевизионного сериала «Star Trek», авторы, создающие произведения в жанре научной фантастики, стремились спроектировать на будущее любые технологические достижения и научные теории, которые были бы в состоянии сделать невозможным возможным. В то же самое время, в массе своей научно-фантастические фильмы и сериалы готовы, до некторой степени, пожертвовать правдоподобием ради пущего драматизма. Широко известен факт, что практически во всех научно-фантастических фильмах звездолеты, преодолевающие космическое пространство или стреляющие друг в друга во время сражения, издают разнообразные звуки — несмотря на то, что, на самом деле, в условиях космического вакуума звуки не распространяются.

Это балансирование между научным правдоподобием и желанием создать зрелищное кино в «Звездных Войнах» является очевидным. Лукас, его дизайнеры-художники и создатели спецэффектов тратят невероятно много энергии на теоретизирование по поводу того, как должны работать космические корабли, лазеры, бластеры и другие высокотехнологические устройства галактики «Звездных Войн»; но при этом они не забывают и о том, как все это будет смотреться на экране. Например, в фильме маленький истребитель совершает поворот, ложась на крыло, хотя в космосе такие маневры совершенно не имели бы смысла. [6] (Обычный истребитель меняет угол горизонтальной плоскости, чтобы использовать потоки воздуха; разумеется, в безвоздушном пространстве такой маневр не даст никакого эффекта.— Nexu). Это происходит потому, что Лукас преднамеренно моделирует сцены космических сражений, используя в качестве вдохновения записи воздушных боев из Второй Мировой Войны. Дуг Чанг, руководитель художественного отдела в ILM, так описывал королевский корабль из «Скрытой угрозы»: «Частью моих творческих изысканий стал обязательный просмотр передач образовательного телевидения. Но это — художественные реалии, а не настоящая действительность. Поместите мой самолет в аэродинамическую трубу, и он развалится на части». [7]

Вероятно, это же самое желание соблюсти некое научное правдоподобие и натолкнуло Лукаса на мысль использовать в «Угрозе» следующее определение: Сила взаимодействует с живыми существами посредством микроскопических организмов, названных «мидихлорианами». Невероятным способностям Анакина находится «научное» объяснение: количество мидихлориан в клетках его крови достигает 20 000, что даже больше, чем у Йоды. В новеллизации по сценарию Лукаса Квай-Гон говорит Анакину, что мидихлорианы — это «микроскопические существа, живущие в клетках всех живых существ. Пока не известно, каким образом, но считается, что они связаны с Силой. …Предполагают, что без мидихлориан жизнь вообще могла бы не возникнуть. Но что совершенно точно — мы не имели бы никакого представления о Силе. Эти существа непрерывно общаются с нами и дают знать о желании Силы». [8] Авторы научной фантастики обычно используют именно такие вымышленные, псевдонаучные понятия из области физики или биологии,— например, когда речь идет об обосновании возможности перемещения быстрее скорости света,— чтобы создать иллюзию реализма.

«Звездные Войны» как притча

В то время, как научная фантастика пытается балансировать между научным правдоподобием и зрелищностью, ее главная цель отнюдь не состоит в том, чтобы заставить зрителя поверить в то, будто любой из представленных футуристических элементов может существовать на самом деле. Множество научно-фантастических историй на деле оказываются гораздо ближе к притчам — историям, заключающим в себе моральное или религиозное поучение («премудрость»). Цель таких научно-фантастических притч состоит в том, чтобы позволить людям увидеть правду, которую они не могли бы увидеть, если бы дело происходило в их собственной среде. В сериале «Star Trek» можно найти много подходящих примеров, вроде «Star Trek IV: The Uncovered Country» — эта история о временном перемирии между земной Федерацией и Империей Клингонов, по сути, является притчей о завершении Холодной Войны. И при этом совершенно неважно, существуют ли на самом деле расы, подобные Клингонам, и могли ли бы они существовать теоретически; скорее, история призвана проиллюстрировать то, о чем говорит в конце фильма капитан Кирк: «некоторых людей больше всего пугают перемены». [9]

Точно так же и «Звездные Войны» могут рассматриваться в качестве притчи о том, что в нашем материалистическом, светском обществе люди испытывают потребность в выборе цели и судьбы и хотят брать на себя личную ответственность за свои жизни. Объясняя идею «Звездных войн», Лукас уточняет, что этот фильм — не о постижении оккультных наук, и не об изучении мистицизма. В понятии Силы не содержатся знания о левитации, экстрасенсорном восприятии или каких-то иных, не поддающихся научному объяснению, явлениях. Сила означает просто два различных способа существования, две отличных мотивации; вот как это объясняет сам Лукас:

Фильм, по сути, повествует о темной стороне и светлой стороне, которые основываются на двух чувствах — сопереживании и алчности. Алчность — стремление к накоплению, желание обладать многими вещами и неспособность отказаться от материальных благ,— является полной противоположностью сопереживанию, когда человек не думает все время только о себе. Эти две стороны и есть добрая сила и злая сила. Они являются элементарными составляющими мироздания. [10]

Йода, мастер-джедай, наставник Люка в фильме «Империя наносит ответный удар» (далее просто «Империя») выражает свое моралистическое понимание Силы, когда говорит Люку: «Гнев, страх, агрессия — все это темная сторона Силы”. В эпизоде, когда Люк оказался не в состоянии вытащить свой истребитель из болота, используя телекинетическую энергию Силы, а Йода преуспел в этом, главный для нас урок состоит не в том, что нам следует научиться усилием воли поднимать в воздух предметы, а в том, что мы не должны пасовать, встретившись с трудностями лицом к лицу. (Конечно, идея о том, что люди могут обладать врожденными способностями к левитации — это мистический элемент, но в „Звездных войнах“ эта идея рассматривается в качестве правдоподобной). Люк качает головой и говорит: „Поверить не могу“,— на что Йода отвечает: „Вот потому и терпишь неудачу“. Суть в том, что мы не можем расчитывать преуспеть в чем-то, если не будем верить, что сможем достичь поставленной цели.

Отчасти причина, почему люди неправильно истолковывают намерения Лукаса, кроется в том, что он преднамеренно объединяет множество идей или наставлений, которые он хочет до нас донести. Это делает „Звездные Войны“ сложносоставной, а не простой притчей:

„Звездные Войны“ состоят из нескольких тем. Это — не просто наивная притча. Одной из ее составляющих являются наши взаимоотношения с машинами, которые одновременно и пугают нас, и притягивают. Она учит дружбе и взаимовыручке, верности обязательствам, данным друзьям или другим людям, которые вас окружают. Это — мир, где воцарилось зло и властвует безраздельно. Но вы можете управлять своей судьбой, перед вами — множество путей, и выбор этого пути остается за вами. [11]

„Звездные Войны“ как сказка

Другой жанр, вплетенный в причудливую сюжетную канву фильмов „Звездных войн“ — это сказки. Сказка — это нравоучительное сказание, действие которого происходит в вымышленном мире. Следует отметить, что изначально сказки сочинялись вовсе не для детей; однако позже наиболее поучительные из них трансформировались в истории для детей. Что характерно, Джордж Лукас также неоднократно заявлял, что создавал свои „Звездные Войны“ прежде всего для детей.

В двадцатом столетии самые известные сказки обрели свое воплощение на киноэкране. Особенно в этом преуспел Уолт Дисней — его „Белоснежка и семь гномов“, „Золушка“, „Спящая красавица“, „Русалочка“ и „Красавица и чудовище“ являются характерными образчиками волшебных сказок. Эти истории чаще всего происходят в выдуманных далеких странах; в некоторых современных сказках истории начинаются и заканчиваются в каком-то реальном месте, однако главные события разворачиваются опять-таки в стране фантазий. Например, „Питер Пэн“ начинается и заканчивается в Лондоне, но само действие происходит в стране „Never-Never Land“. Сюжет „Волшебника из страны Оз“ берет начало в Канзасе, и там же заканчивается, а сами события разворачиваются в вымышленной Стране Оз, которая расположена „где-то там, за радугой“. Истории, как правило, случаются в неопределенном прошлом: “Некогда, в одной далекой стране…» Лукас явно намекает на причастность «Звездных войн» к жанру сказки, открывая каждый из своих фильмов заставкой «Давным-давно, в далекой-предалекой галактике…» ” [12] Несмотря на футуристические технологии и элементы научной фантастики, его история происходит в отдаленном прошлом, а не в будущем, как это обычно принято в научно-фантастических произведениях.

Типичная сказка — это история о людях, живущих в загадочных землях, где происходят такие вещи, которые невозможны в реальном мире. Чучела и животные разговаривают (по крайней мере, с теми, кто может их услышать), люди по своему желанию могут летать по воздуху либо плавать под водой — словом, разные волшебства там имеются в больших количествах. Подразумевается, что ни одно из этих явлений не будет воспринято, как действительно возможное — за исключением того, что кому-то из читателей/зрителей «Русалочки» захочется узнать, существуют ли русалки на самом деле. Человеческие персонажи в сказках — обычно идеализированные образы из средневекового прошлого,— в особенности, принцы и принцессы: простой человек, который становится королевской особой, белые и черные рыцари и девицы, попавшие в беду.

Большинство этих элементов легко угадываются в «Звездных Войнах». Вместо говорящих животных галактика населена вуки, эвоками и другими высокоразвитыми существами, которые обликом напоминают животных. В морских глубинах планеты Набу обитает раса гунганов, которые точно так же сторонятся поверхности планеты, как морской народ — людей в «Русалочке». Главные герои фильма — рыцари-джедаи (и злые традиционно облачены в черные одежды), которые используют в бою вместо мечей световые клинки. кто борется с lightsabers вместо мечей. Принцессы, в духе времени, перестали быть девицами в бедствии — джедаи действительно прибывают для того, чтобы спасти их, но, в целом, они вполне способны позаботиться о себе. Точно так Люк в «Новой надежде» спасает принцессу Лейю, но обретает в ее лице, скорее, товарища по оружию; Квай-Гон и Оби-Ван в «Скрытой угрозе» помогают принцессе Амидале ускользнуть от преследования Торговой Федерации, но в конце фильма она уже сама возглавляет освободительную борьбу за свою планету.

В волшебных сказках представлено огромное разнообразие сюжетных линий, но наиболее общая из них, кажется, сосредотачивается на внешне скромном, слабом индивидууме, с триумфом выходящем из затруднительной ситуации. Во многих случаях толчком к преодолению препятствий служит открытие персонажем его истинной сущности или его происхождения. Роза, “спящая красавица", узнает, что она — Принцесса Аврора; Дороти узнает, что “нет места лучше, чем родной дом". Что типично для этих историй, так это то, что в них тихий, скромный герой или героиня, благодаря силе своего духа, одерживают победу над соперниками. Юная Белоснежка спасена от злой королевы-колдуньи семью гномами; Дороти, которая однажды даже называет себя “маленькой и кроткой”, уничтожает Злую Ведьму, выплеснув на нее ковш воды.

Эти мотивы пронизывают всю сюжетную канву «Звездных войн». Люк, юноша-фермер с захолустной планеты, внезапно обнаруживает, что его судьба — стать рыцарем-джедаем. Его отец, Анакин, рос рабом. Небольшой по размерам истребитель предпринимает попытку уничтожить Звезду Смерти и одерживает победу. Эвоки, раса забавных плюшевых мишек, наносят поражение имперским силам на Эндоре. Идея относительно скромных героев, достигающих выдающегося положения, отражает ощущение Лукасом собственной индивидуальности: у него была столь непримечательная внешность, что до тех пор, пока мир не узнал о «Звездных войнах» и его создателе, люди, сталкивавшиеся с Лукасом во время съемок, часто принимали его за посыльного или швейцара. Эта идея (о скромных героях) распространяется и на его методику подбора актеров: для «Звездных войн», равно и как для его более раннего фильма, «Американские граффити», Лукас специально подыскивал на главные роли малоизвестных актеров.

Влияние сказок на «Звездные Войны» простирается также и на конкретные персонажи, населяющие фильм. Например, можно отыскать близкие параллели между действующими лицами первого фильма «Звездных войн» («Новая надежда») и классикой американских сказок «Волшебник из Страны Оз». В обоих фильмах показан юный отпрыск, проживающий на ферме (Люк, Дороти), который отправляется в путешествие вместе с необычайно мудрым человеком (Оби-Ван, Чучело), человеком, сделанным из металла (C3PO, Оловянный Человек/Железный Дровосек), большим, но иногда трусливым животным (Чубакка, Трусливый Лев) и маленьким существом, не умеющим говорить (R2D2, Тотошка).

Лукас, ничуть не смущаясь, заимствовал идеи из неисчислимого множества других фильмов различных жанров, чтобы превратить свою историю в образцовую сказку. Любовный треугольник между Люком, Лейей и Ханом смоделирован на основе аналогичного любовного треугольника между Эшли, Скарлетт и Реттом из фильма «Унесенные ветром» (1939). В фильме Джона Уэйна «The Searchers» (1956) старик и мальчик отправляются в поход, чтобы спасти сестру мальчика из рук индейцев (сравните Оби-Вана и Люка, готовящихся спасти Лейю, оказавшуюся позже сестрой Люка). Гонка в «Угрозе» — блестящий ремейк известной гонки на колесницах из «Бен-Гура» (1959). Сражение жителей планеты Набу и гунганов против армии дроидов в той же «Угрозе» явственно напоминает о финальном сражении между рабами и римскими легионами в «Спартаке»(1960). Подобно Д'Артаньяну в «Трех мушкетерах» (которые были экранизированы множество раз, в том числе и в 1974 году, за 3 года до «Звездных войн»), Люк продолжает традиции своей семьи и объединяется с тремя компаньонами, чтобы защитить особу королевской крови. В итоге он вступает в поединок с человеком, который, как он считал, предал и убил его отца. (Более поздняя киноверсия «Трех мушкетеров», выпущенная в 1993 году компанией Диснея, в свою очередь, содержит несколько явных намеков на «Звездные Войны».) Так или иначе, Лукас сумел сплести все заимствованные — или адаптированные — элементы из этих и других фильмов воедино и выткать из них замысловатое полотно «Звездных Войн».

1. Quoted in Pollock, Skywalking, 134, 144.
2. Lucas, in “Of Myth and Men,” 92.
3. Ibid., 93.
4. Ibid., 92.
5. Ibid.
6. For a thorough critique of Joseph Campbell’s views on myth and Christianity, see Tom Snyder, Myth Conceptions: Joseph Campbell and the New Age (Grand Rapids: Baker, 1995).
7. Lucas, in “Of Myth and Men,” 91.
8. Ibid., 94.
9. Again, Lucas probably saw the biblical story as paralleled in many religions and myths; see Joseph Campbell, The Hero with a Thousand Faces, Bollingen Series 17, 2d ed. (Princeton: Princeton University Press, 1968), 90–95.
10. Ibid., 297–314.
11. Lucas, in “Of Myth and Men,” 94.
12. See, for example, Douglas Groothuis, Unmasking the New Age (Downers Grove, IL: InterVarsity Press, 1984).

«Звездные Войны» как Миф

В поисках свежих идей для своих «Звездных войн» Лукас не ограничивался одними научно-фантастическими рассказами, сказками и произведениями киноклассики. Вместо этого, по его собственным словам, Лукас сделал упор на религиозных мифах и мотивах, заимствованных им из разнообразных источников:

“Я старался вернуть сказки, мифы и предания назад, к первозданному состоянию, и изучить их в чистом виде, чтобы понять, как и почему это работает…. Я хотел сделать фильм для детей, который смог бы обогатить современную мифологию и дать людям что-то вроде базовых представлений о морали" [13]

Центральным религиозным элементом «Звездных войн» является «Сила». В Части I мы говорили, что для Лукаса Сила, в значительной степени, является олицетворением некой высшей морали в нравственно неустойчивом мире. В основе такого нравственного выбора, согласно Лукасу, лежит вера в Бога:

«Я ввел в свои фильмы понятие Силы, чтобы пробудить в молодом поколении некое подобие духовности — здесь, в большей степени, имеется в виду абстрактная вера в Бога, а не следование какой-то определенной религиозной доктрине. Я хотел сделать так, чтобы молодежь начала интересоваться Тайной. Не имея никаких особенных интересов в жизни, задаваться при этом вопросом „Есть ли Бог, или его не существует?“ — это для меня самая ужасная вещь, которая может произойти. Я думаю, у каждого должно быть собственное мнение на этот счет… Я считаю, что это очень важно — иметь собственное мнение и сохранять в себе веру». [2] Отвечая на эти вопросы, Лукас подчеркивает, тем не менее, что он в своих «Звездных войнах» не пропагандирует религию Силы. По его словам, предназначение «Звездных Войн» состоит в том, чтобы заставить юных задумываться о подобных вещах и научить их относиться с серьезностью к таким понятиям, как Бог и религия. Ставить вопросы, но не давать готовых ответов:

"…Именно по этой причине я не рискнул бы назвать Силу Богом. «Она предназначена, прежде всего, для того, чтобы заставить молодых людей размышлять о тайне. Она нужна не для того, чтобы сказать: „Вот ответ“. Она скажет: „Задумайтесь об этом на секунду. Бог существует?.. Что это значит — ощущать себя Богом? Как мы связаны с ним?“ Научить юное поколение размышлять о подобных вещах — вот что я попытался сделать в своих фильмах. Что до возможного совпадения, выразившегося в том, как некоторые люди представляют Бога или в том, какие формы принимают их верования,— это не было целью фильма». [3]

Хотя Лукас и отрицает, что Силу в его фильмах можно сопоставить с тем толкованием понятия «Бог», что дается в большинстве религий, однако невооруженным глазом видно, что между Силой и такими религиозными учениями, как Дзен-буддизм и Даосизм, можно обнаружить много схожих черт. Отчетливей всего эти параллели видны на примере Даосизма, китайской религии, имеющей много общего с Буддизмом. В Даосизме у “ Tao” есть светлая и темная сторона, однако ни одна из сторон не является абсолютом: всегда есть немного света во мраке и немного тени в ясный день (что символизирует известный круговой символ Tao).

Символ Тао

Когда Билл Мойерс спрашивал Лукаса о связи Силы и Буддизма, Лукас с неохотой признал существование этой связи, настаивая, однако, на том, что Сила предполагает более широкий, более универсальный подход:

«Я готов допустить, что все это в значительной степени сходно с буддизмом, однако следует уточнить, что предшестовало созданию „Звездных войн“. Когда я писал самый первый сценарий для своего фильма, то должен был придумать законченную космологию: во что верили люди, живущие там? Это должно было быть что-то узнаваемое, что-то такое, что напоминало бы о тех верованиях, которые сопровождают нас вот уже несколько тысяч лет, и к которым большинство людей на нашей планете, так или иначе, имеют какое-то отношение. Я не хотел изобретать религию. Я лишь хотел попытаться изложить другим языком принципы уже существующих религиозных доктрин. Вот что я хотел сделать». [4]

Желание Лукаса создать новую религию для своих персонажей, такую религию, которая воплощала бы в себе идеи большинства религий реального мира, основывается на его собственных убеждениях о том, что, как он сам говорит, «все религии истинны». По словам Лукаса, к этому заключению он пришел в результате размышлений на тему, почему на свете существует так много религиозных течений, если есть только один Бог. [5]

Что характерно, убеждение, что все религии являются одинаково допустимыми, согласуется с большинством разновидностей восточных религиозных учений, таких, как Индуизм, Буддизм и Даосизм, но концептуально несовместимо с традиционными формами Иудаизма, Ислама и Христианства. Религии, в основе которых лежит предпосылка о том, что есть только один Бог, в то же самое время отрицают то, что все религии являются одинаково истинными. Заложенная в них аргументация предельно проста: если есть только один Бог, то единственным подходящим объяснением существования множества религиозных течений можно считать то, что прочие избрали неверный путь.

Вероятно, самой важной фигурой, повлиявшей на отношение Лукаса к мифам и религии, был Джозеф Кэмпбелл (1904-1987). В 1934–1972 г.г. Кэмпбелл был профессором литературы в Коллежде Сары Лоуренс и написал огромное количество книг по мифологии. В своем «Герое с Тысячей Лиц» (1949) Кэмпбелл утверждал, что мономиф (термин, перенятый им у ирландского романиста Джеймса Джойса) присутствует во всех религиях — в качестве повторяющейся истории о полном приключений путешествии героя, в конце которого он получает заслуженную награду и возвращается с этой наградой к своему народу. Тем не менее, широкую популярность Кэмпбелл получил в 1986 году, после серии его радиоинтервью Биллу Мойерсу под названием «The Power of Myth» и после выхода в свет книги, основанной на этих интервью. В этой книге все — от Библии до «Звездных войн» — интерпретируется в контексте «мифологического героя». [6]

Основываясь на этом «мономифическом» толковании мировых религий, Лукас счел удобным для себя перемешать и объединить между собой элементы из различных религий и мифологий — точно так же, как он сделал это со сказками, художественной литературой и кинофильмами, придумывая сюжеты для своих «Звездных войн». Концепция Силы, как мы видим, восходит к идеям Даосизма или Буддизма. Однако сам термин позаимствован из книги Карлоса Кастанеды «Tales of Power», в которой мексиканский индеец-шаман упоминает о «жизненной силе». Йода, джедай-мастер, смоделирован на основе дзен-мастеров; он произносит глубокомысленные наставления и убеждает своего ученика «забыть все то, чему ты успел научиться». (Йода даже ходит с палочкой, как делали некоторые мастера дзен). Планета, где обитает Йода, названа Дагобой (Dagobah) — по ассоциации с дагобами (dagoba), буддистскими храмами куполообразной формы, найденными при археологических раскопках в Индии и Бирме. Рыцари-джедаи срисованы с воинов-самураев, которые также практиковали дзен и обучались военным искусствам. Имя Квай-Гона Джинна, старшего джедая из «Скрытой угрозы», скорее всего, восходит к названию Qi-Gong — китайской военной дисциплине, включающей в себя медитацию и боевые искусства. (Слова qi и chi — два варианта одного и того же термина, в Даосизме означающего некую энергию, текущую внутри всех живых существ. Эти и другие элементы фильма восходят напрямую к восточным религиям и к мифологии и верованиям коренных американцев — духовной среде, в которой Лукас, похоже, чувствует себя комфортнее всего.

С другой стороны, прочие элементы «Звездных войн» кажутся позаимствоваными из Библии и христианской религии в целом. Большинство этих элементов введены в фильмы осознанно и преднамеренно. Дарт Мол, увенчанный рогами, демонически выглядящий воин, противостоящий джедаям в «Скрытой угрозе», со всей очевидностью указывает на дьявола — в особенности, на такого, каким его представляли себе христиане эпохи Средневековья. Лукас не отрицает этот факт, добавляя при этом, что на облик Мола также оказали влияние и другие демонические образы, вроде индуистских идолов или чудовищ из древнегреческих мифов. [7] Дарт Вейдер на пару с Императором предпринимают усилия соблазнить Люка и перетянуть его на Темную Сторону Силы (в «Империи» и «Джедае»), напоминая нам об искушении Христа сатаной: они также предлагают Люку «все царства земные» (иначе говоря, предлагают ему совместно с ними править Галактикой) в обмен на то, чтобы он присоединился к ним. Лукас подтвердил, что он сознательно воспользовался столь известным мотивом искушения, хотя и поспешил подчеркнуть, что подобные темы существуют и в других религиях. [8] Когда «Сокол Тысячелетия», спасаясь от преследования имперского флота, спрятался в глубине пещеры на астероиде, команда вдруг внезапно обнаружила, что они находятся вовсе не в пещере, а в брюхе гигансткого космического чудовища. Эта история — откровенный намек на Книгу Ионы. [9]

Другие аллюзии более неоднозначны и, возможно, допущены непреднамеренно. Многие христиане после просмотра «Звездных войн» посчитали, что фильм является зашифрованным переложением истории жизни Христа. Они отмечали тот факт, что Оби-Ван Кеноби добровольно приносит себя в жертву и позволяет Вейдеру убить себя ради того, чтобы Люк и его друзья смогли вырваться со Звезды Смерти. Эта добровольная жертва напоминает о распятии Христа на кресте. “Если ты убьешь меня,— предупреждает Оби-Ван Дарта Вейдера,— я стану более могущественным, чем ты, возможно, можешь себе представить". На протяжение остальной части сюжета Оби-Ван разговаривает с Люком, приободряя его и наставляя его в пути; это напомнило многим верующим о внутреннем руководстве, исходящем от Святого Духа.

Однако параллели в этом случае можно считать лишь поверхностными. В отличие от Иисуса, Оби-Ван не восстает из мертвых; в конце фильма он предстает перед нами в образе светящегося духа, что больше согласуется с традициями греческой мифологии, нежели с библейской теологией. Оби-Ван, по сути своей, больше напоминает духов-наставников из сказаний коренных американцев или мифологии Нового Века, чем истинный Святой Дух. Помимо этого, оказывается, Лукас приговорил Оби-Вана к смерти в середине «Надежды» по той лишь причине, что этому персонажу больше нечего было делать. Когда Алек Гиннесс выразил протест по поводу того, что его герой покидает фильм на середине истории, Лукас в качестве компенсации пообещал ему, что Оби-Ван не будет присутствовать в фильме физически, но сможет разговаривать с Люком во время важных моментов. В результате закулисных сделок и появился тот сюжет, который всем вам хорошо известен.

Самые интересные и неоднозначные намеки на христианскую религию содержатся в более свежем фильме саги, «Скрытой угрозе». Здесь Квай-Гон и Оби-Ван (который в этом фильме предстает в образе ученика Квай-Гона) впервые встречают Анакина Скайуокера, когда тому исполнилось всего лишь девять лет. Квай-Гон обнаружил, что у Анакина имеется очень сильное восприятие Силы; он взял у него кровь на анализ и обнаружил, что концентрация мидихлориан у Анакина гораздо больше, чем у кого-бы то ни было — даже у Йоды, наиболее авторитетного из всех джедаев-мастеров. Заинтересовавшись этим, Квай-Гон спрашивает у матери Анакина, Шми, кем был отец ребенка. “У него нет отца,— ответила она.— Я сама его выносила, сама дала ему жизнь. Я вырастила его. Больше я не могу вам ничего сказать". Позже, когда Квай-Гон, выступая перед Советом Джедаев, просит разрешения обучать Анакина, он говорит членам Совета, что мальчик, возможно, «был зачат мидихлорианами». Здесь он очень близко подходит к тому, чтобы назвать Анакина сыном Силы.

Намек на непорочное зачатие Христа был столь очевиден, что многие христиане оказались в растерянности. Вне всякого сомнения, Лукас ввел этот элемент в сюжет под влиянием Джозефа Кэмпбелла, который в своем «Герое с Тысячей Лиц» прямо указывал, что сюжет о девственнице, которая мистическим образом зачала ребенка, является частью мономифа героя [10]. Однако «непорочное зачатие» Анакина — лишь часть объемного образа этого специфического героя: Квай-Гон считает, что Анакин — «избранный», чье появление было давно предсказано, и что он сможет привести Силу к состоянию равновесия. Трудно отделаться от ощущения, что религиозным прототипом, удовлетворяющим подобным описаниям, является библейский мессия.

С другой стороны, даже с учетом этих обстоятельств, нельзя утверждать, что Лукас просто рассказывает нам свою собственную версию извечного сюжета о Христе. Анакин — падший герой, и из предыдущих фильмов нам известно, что он станет жертвой темной стороны Силы и сделается приспешником дьявола. Именно сын Анакина, Люк, а вовсе не сам Анакин в конечном счете “приведет Силу в состояние равновесия", сумев увлечь Анакина назад, на светлую сторону. По словам самого Лукаса, его фильмы повествуют о том, «как юный Анакин Скайуокер вступил на путь зла, но потом был спасен собственным сыном». [11] Замечательная идея Лукаса относительно использования в данном контексте термина «искупление», с одной стороны, подчеркивает близость его фильмов к христианским мотивам, а с другой стороны, указывает на то, насколько далеко сюжет его фильмов отстоит от христианских доктрин. В том смысле, в каком Лукас употребляет этот термин, дети «спасают» своих родителей тем, что заставляют проявляться самые лучшие их черты и вынуждают родителей становиться более отзывчивыми, более великодушными — это Лукас утверждает на примере своих собственных детей. Идея, заложенная в «Звездных войнах» -ни христианская, ни мистическая, но гуманистическая: фильм рассказывает о людях, оказавшихся перед лицом выбора и творящих добро или зло — друг другу или непосредственно себе.

«Звездные войны» как пропаганда Евангелия

Как мы смогли убедиться, «Звездные войны» — произведение многожанровое и многоуровневое. В них сочетаются элементы научной фантастики и фэнтези, сказок, мифологии, и религии — и все это для того, чтобы в итоге вышла романтическая приключенческая история, в которой затрагиваются вопросы нравственного и духовного выбора. С какой позиции христиане должны рассматривать «Звездные войны»?

Во-первых, следует сказать, что ни сам Джордж Лукас, ни его «Звездные войны» не принадлежат к Новому Веку. Основные верования этого течения включают в себя пантеизм, реинкарнацию и моральный релятивизм [12]. Такое понятие, как реинкарнация, полностью отсутствует в «Звездных войнах», и Лукас никогда не планировал использовать его в своих фильмах. Как мы увидели, Лукас придерживается довольно старомодных понятий для определения добра и зла. Его вряд ли можно обвинить в пропаганде релятивизма в его «Звездных войнах» — фильме, в котором акцент делается на нравственной ответственности, верности семье и друзьям и свободе личности (в противовес угнетению личности государством).

Пантеизм — учение, отождествляющее Бога и мировое целое. В нем Бог провозглашается божественной реальностью, лежащей в основе всего, что мы видим и воспринимаем. Действительно, понятие Силы в «Звездных войнах» напоминает некоторые пантеистические концепции, но оно далеко отстоит от истинного пантеизма и является, в сущности, вымышленной конструкцией в этой сложносоставной фантастической истории. Кроме того, когда Лукас говорит о Боге,— а он делает это довольно часто,— он, по большей части, говорит о Боге как о некоей личности, как о том, перед которым сам Лукас чувствует свою ответственность. Дейл Поллок пишет, что Лукас беспокоится о том, что, когда он умрет, “Бог посмотрит на него и скажет: «У тебя был шанс, но ты его упустил. Убирайся!»" [13] Сам Лукас утверждает, что он убедился в том, что Бог есть, но он пока не уверен, какой именно. [14] Возможно, его религиозные убеждения в чем-то перекликаются с пантеизмом, но пока верования Лукаса кажутся больше похожими на деизм — учение, признающее единого Бога Создателя, отвергая откровение, и вообще богословское, догматическое учение; есть Бог, мы так или иначе ответственны перед ним, однако Бог не сделал себя доступным для понимания, и мы знаем о нем очень и очень мало.

Вот поэтому Лукас не является последователем New Age, а его «Звездные войны» не несут в себе пропаганду этого течения. С другой стороны, «Звездные войны» широко сочетаются с большинством культурных тенденций нашего общества в части гуманистической духовности, которая вобрала в себя религиозные мифы Востока и коренных американцев и, в свете этого, подвергла переосмыслению христианские учения. Если именно это и является тем, что подразумевают под термином New Age, тогда Джорджа Лукаса вполне можно было бы причислить к адептам этого течения. Однако в числе устремлений Лукаса отсутствует желание уподобиться Богу, избежать колеса бесконечных реинкарнаций, достигнуть высших горизонтов сознания или же, делая свою незаметную работу, стать провозвестником Эпохи Водолея. Вместо этого Лукас предпочитает градиционно гуманистическую стезю: он учит детей понимать «старомодные» ценности своих родителей, не затрагивая при этом вопросы веры и религии.

Во вторых, мы должны быть готовы ответить тем людям, которые воспринимают специфические религиозные идеи «Звездных войн» чересчур серьезно. Как мы уже указывали, сам Лукас весьма негативно относился к тем крайностям, когда некоторые поклонники «Звездных войн» готовы рассматривать фильм как настоящую религию. В интернете существует множество сайтов, посвященных расшифровке сообщений Силы, или таких, где вымышленная религия джедаев возводится в ранг философской доктрины. В одной не так давно вышедшей книге, озаглавленной «The Science of Star Wars», целая глава посвящена тому, чтобы доказать возможность существования Силы с позиций квантовой физики. [15] Наша реакция в данном случае должна быть следующей: не потакать им в желании использовать фильм как аргумент, подтверждающий их выводы, а указывать, что они неправильно истолковали его значение. Конечно, мы должны, помимо этого, привести свидетельства, опровергающие возможность реального существования Силы, и противопоставить эту вымышленную сущность библейскому Богу.

Это подводит нас к третьему пункту: мы должны противопоставить мифические религиозные музыкальные темы и лейтмотивы, которыми Лукас успешно воспользовался, чтобы создать свои «Звездные войны», с библейскими повествованиями, с которыми в этих самых мифах проводится поверхностная параллель. Христианство основано на факте, а не на мифе. Говоря так, мы не стремимся опорочить мифы; мы просто хотим поместить их в присущее им место.

Будет полезным классифицировать эти истории по четырем различным категориям, в зависимости от двух принципиальных факторов: являются они историческими или нет и содержится ли в них религиозный или сакральный смысл (смотрите таблицу). Неисторические повествования, не несущие в себе никакого религиозного значения мы назовем рассказами; в эту категорию входят сказки вроде «Золушки», фольклор — в качестве примера могут служить истории Пола Баньяна и басни — например, басни Эзопа. Неисторические истории, которые имеют религиозное значение — это мифы, подобно индийским сказаниям о Кришне или поэмам Гомера, повествующим о жизни богов. Поскольку в «Звездных войнах» поднимаются религиозные проблемы, однако никакие конкретные религиозные верования не насаждаются, фильм можно отнести к категории квазимифических рассказов.

{mospagebreak} Исторические повествования, не несущие в себе никакого религиозного подтекста, мы будем называть просто хрониками, вроде рассказа о Линкольне, выступающем в Геттисберге. Наконец, исторические повествования с ярко выраженным религиозным подтекстом мы назовем священными хрониками. Под это определение попадают рассказы об исходе израильтян из Египта, воскрешении Иисуса Христа и других библейские истории. Есть также небиблейские истории, которые могут быть классифицированы как священные хроники, например, путешествие Мухаммеда из Мекки в Медину — событие, с котрого начинает свой отсчет мусульманский календарь. То есть, тот факт, что история имеет религиозный подтекст, автоматически не делает ее мифом.

Хроники и Миф[16]

Определение этих различий помогает нам объяснять нехристианам, почему так важно воспринимать удивительные события, описанные в Библии, как исторический факт, а не миф. Отличительной чертой мифа — например, такого, как «Звездные войны»,— является не представление того, что действительно имело место или могло бы произойти; скорее, характерной особенностью мифа является его способность донести до нас некие духовные и этические ценности. С другой стороны, для понимания священных хроник имеет большое значение, происходили на самом деле описываемые события, или нет. Если Бог не делал всех тех чудес, о которых говорится в Книге Исхода, то тогда утверждение Ветхого Завета, что Бог Израилев подвергал себя испытаниям, является просто ложным. Если Иисус действительно не восставал из мертвых, то утверждение из Нового завета, что в Иисусе мы обрели надежду на воскрешение и жизнь вечную, тоже неверно.Как говорил Павел, «A если Христос не был воскрешен, то и вся наша проповедь напрасна, так же как и ваша вера» (1 Кор. 15:12-19).

Но это не повод для христиан ошибочно полагать, что их мифы должны восприниматься более буквально, чем мифы других религий. Скорее, это повод оценить различия между мифом и священными хрониками. Истинные мифы не претендуют на то, чтобы занять сколь-нибудь значимое место в реальной истории. Именно поэтому Лукас начинает свои «Звездные войны» словами “ Давным-давно, в далекой-далекой галактике”; эти слова фактически подтверждают, что данный сюжет больше походит на сказку, чем на реальные хроники. Противопоставьте этому текст из Евангелия, например, этот: «В пятнадцатый год правления императора Тиберия, когда Понтий Пилат был правителем в Иудее…» (Лука 3:1). Эти слова, точно следующие правилам написания исторических хроник в греко-римской культуре, помогают нам соотнести историю Иисуса с реальным временем и местом.

Наконец, мы можем использовать «Звездные войны» как некую отправную точку, как возможность познакомить людей с Евангелием, сравнивая или противопоставляя его с сюжетными элементами «Звездных войн». Например, хороший результат может дать противопоставление библейского Бога как личности с безличностной Силой «Звездных войн». Обезличенная Сила не в состоянии гарантировать победу над злом; с другой стороны, персонифицированный Бог может — и гарантирует это на примере победы, одержанной Христом над грехом и смертью.

Обезличенную Силу можно использовать; в Бога же следует верить. Вместо того, чтобы учить наших детей доверять собственным чувствам, как это делают «Звездные войны», Библия дает нам возможность научить наших детей вере в Бога. Мы можем и должны поступать так, не отрицая значение и необходимость человеческой интуиции и не отвергая способность чувствовать, данную нам Богом.

Сила не в состоянии изменить человеческую сущность; Бог в состоянии сделать это. Герои «Звездных войн» должны были изменить себя, преодолевая свой собственный страх, гнев или жадность самостоятельно — и здесь Сила может стать фактической помехой из-за притягательности власти «Темной Стороны». Что интересно, здесь Лукас умело объединил учения практически всех всемирных религий, которые призывают своих последователей к нравственной стойкости и к самосовершенствованию. Но в христианстве все иначе: Библия велит нам со смирением принять тот факт, что мы не можем искупить собственные грехи, и что мы должны обратиться к Богу через Христа, чтобы он молился за нас.

Христиане не должны рассматривать «Звездные войны» как «угрозу». Скорее, мы должны рассматривать это как предоставленную нам возможность пропаганды в массах Евангелия Иисуса Христа, особенно среди молодежи. Раз они с упоением внимают мифической истории о герое, который победил зло и спас вселенную, нам следует поведать им Величайшую Историю всех времен и народов о Человеке, который действительно победил зло и отдал свою жизнь ради спасения всего человечества. И этот сюжет, каким бы удивительным он ни казался, на самом деле абсолютно реален.

Ссылки:

1. Quoted in Pollock, Skywalking, 134, 144.
2. Lucas, in “Of Myth and Men,” 92.
3. Ibid., 93.
4. Ibid., 92.
5. Ibid.
6. For a thorough critique of Joseph Campbell’s views on myth and Christianity, see Tom Snyder, Myth Conceptions: Joseph Campbell and the New Age (Grand Rapids: Baker, 1995).
7. Lucas, in “Of Myth and Men,” 91.
8. Ibid., 94.
9. Again, Lucas probably saw the biblical story as paralleled in many religions and myths; see Joseph Campbell, The Hero with a Thousand Faces, Bollingen Series 17, 2d ed. (Princeton: Princeton University Press, 1968), 90–95.
10. Ibid., 297–314.
11. Lucas, in “Of Myth and Men,” 94.
12. See, for example, Douglas Groothuis, Unmasking the New Age (Downers Grove, IL: InterVarsity Press, 1984).
13. Pollock, Skywalking, 277.
14. Lucas, in “Of Myth and Men,” 92.
15. Cavelos, Science of STAR WARS, 176–241.
16. The idea for this chart was adapted from Barbara Hargrove, The Sociology of Religion: Classical and Contemporary Approaches (Arlington Heights, IL: Harlan Davidson, 1979), 39.

The Gospel According to Lucas, Part II
Does the New STAR WARS Promote the New Age?
By Robert M. Bowman, Jr
wfial.org

Метки: буддизм, философия

• Назад
• Вперёд